07.01.2016
Стремление к соединению пластических и графических начал в одной форме вызвало к жизни всеобщее увлечение колоколообразной формой бокала, которая как бы символизирует эти искания. Это объясняется тем, что форма бокала со сложно построенной, «наборной» ножкой и пластически вольным объемом тулова позволяет сочетать изменчивую пластику материала со сложным и одновременно строго построенным силуэтом формы. Почти каждый художник в начале 70-х годов отдал дань увлечению «бокалом», и в целом их серия представлена очень разнообразно. Над его формой работали и Л. Юрген, и А. Остроумов, и Е. Яновская, и Л. Бякова, и А. Аствацатурьян, и С. Раудвеэ, и М. Маршумов, и многие другие. Но, пожалуй, наиболее активно пластическая основа бокала, причем очень темпераментно и сильно, выражена в работах эстонской художницы Э. Ыйги. Мощная цветовая сила стекла, его насыщенность и вообще возможность самой его массы - то густой, то истонченной, пульсирующей - «растить» форму изнутри, от своих мощных «истоков», позволяет вспомнить о произведениях В. Мухиной, Н. Тырсы и А. Успенского. К такой ассоциации с ленинградской школой стекла 40-х годов толкает сам принцип построения современной формы. Произведения Мухиной, Успенского, Тырсы приобретают сейчас значение стилистически определяющих. При их структурной четкости, аналогичной той, которая возникает сейчас, «они истинно классичны в том понимании, в каком классика есть наилучшее, оптимальное выражение красоты, пропорциональности, гармонии и соразмерности».
В грубой керамике некоторые художники, и особенно прибалтийские, пробуют интерпретировать форму почти так же, как и в стекле, с той лишь разницей, что здесь внутренняя жизнь материала, подвижность его массы дается иллюзорно, изобразительным способом. Свето-цветовую игру материала имитирует его хаотическая, как бы природно-случайная цветовая гамма.
